Русская средневековая эстетика
В традиционной форме жития как типичного средневекового жанра Аввакум открыл новые художественные ценности, создав «первый в русской литературе опыт пространной автобиографии», раскрыв в ней свою собственную неповторимую трагическую судьбу как конкретного человека и социально значимой личности. Чередуя художественные приемы исповеди и проповеди, активно утверждая принцип «простоты» изображения и «просторечия» как законного средства языкового выражения, Аввакум создает оригинальный художественный шедевр.
На фоне плетения словес «хитрого красноречия» «киевских старцев», словесного украшательства барокко, за которыми нередко исчезала содержательная суть произведения, «Житие» поражает реалистической глубиной нравственно-психологической характеристики изображаемых характеров, подлинно демократической направленностью, непревзойденным (не только для своего времени) художественным мастерством, неповторимостью стиля. Аввакум осознавал (при всей традиции средневекового самоуничижения) свое высокое назначение писателя-борца. Он открыто выражает свою художественно-эстетическую концепцию, и как исходный принцип в ней: « люблю свой русский природный язык, виршами философскими не обык речи красить» «Реченно просто» — для Аввакума высшая самооценка творчества. Эти принципы нашли выражение в проникновенных описаниях природы, быта, предельно искреннем раскрытии своего внутреннего состояния, жизни близких и т. д. «Житие» Аввакума, как и многие другие памятники раннего старообрядчества («Челобитная царю Алексею Михаиловичу», «Вопроси ответ» инока Авраамия, «Житие и письма инока Епифания», «Прение верного инока с отступником» и др.), по принципам сатирического обнажения неприемлемости норм жизни и морали официальных властей, яркому разговорному языку, ироническому стилю изложения очень близки художественным принципам демократической сатиры второй половины XVII века. «Житие» явилось важным этапом нравственно-психологического и эстетического самосознания художника как творческой личности, индивидуализации его творчества. Однако отстаивание Аввакумом равенства человека (перед богом и природой и боярыни, и мужика) сочеталось с проповедью идеала духовного нищенства, активным неприятием всякой «внешней мудрости», «высоких наук», изуверской подчас борьбой за чистоту и непререкаемость веры.
Противоречивые взгляды эстетики раскола очевиднее всего проявились в сфере трактовки живописи, иконописи, в частности в небольшом трактате Аввакума «Об иконном писании», в котором он в теоретическом плане всецело следует решениям Стоглавого Собора (1551 г.). Борясь со всяческими проникновениями идей Запада, Аввакум категорически отрицал новые тенденции в искусстве, в том числе и новую для русской эстетической культуры XVII века школу живописи, возглавляемую Симоном Ушаковым.
Аввакума более всего возмущает отступление от старых канонов, тенденция к принципам написания икон «по плотскому умыслу», стремление божественные лики «будто живые писать», «по-фряжскому, сиречь по-немецкому».
Новая живопись с ее светскими элементами, земным началом неприемлема для Аввакума и его сторонников, так как она противоречит их нравственно-эстетическому идеалу Христа, который «тонкостны чувства имея» Изображения на иконах должны соответствовать типу страдальца-аскета, когда художник рисует «лице, и руце, и нозе, и вся чювства тончава и измождала от поста и труда, и всякия им неходящия скорби» .
Саркастически высмеивая психологические и жизненные несоответствия новой школы (например, пишут «Христа на кресте раздутова: толстехунек миленький стоит, и ноги те у него, что стульчики»), он
подмечает существенные недостатки иконописи
XVII
века по сравнению с иконописью предшествующих веков: некритическое отношение к западным образцам, психологическую неоправданность многих конкретных деталей и, как главный недостаток, резкое снижение духовности, одухотворенности, свойственных классическому иконописанию в его лучших образцах. В этой оценке живописи новой школы проявился острый ум и высокий художественный вкус Аввакума.
Принципиально был поставлен Аввакумом вопрос о национальной самобытности русского искусства. И все же в целом его эстетическая концепция в проблемах живописи была консервативной, ибо пыталась утвердить безнадежно уходящие принципы искусства прошлого, категорически не допускавшего в искусство иных критериев, кроме духовно-религиозных. Им безоговорочно отвергались новые художественные принципы, утверждавшие земную красоту, полнокровность жизни. Огненные стрелы его критики, направленные против никоновских требований к русской иконописи, прежде всего попадали в представителей новой школы, делающей первые шаги по направлению к светскому искусству, расшатывающему устойчивость канонов.